Черная смерть. Морпех против Батыя  - Сергей Нуртазин

– Помощи нам ждать неоткуда. А одним долго не продержаться. Короче, капец. Иным словом, худо дело. В создавшейся оперативной обстановке я вижу единственный выход, конкретнее – сделать вылазку. Татары вряд ли будут ожидать ее после сегодняшней мясорубки. Если ударим под утро, то застанем их врасплох полусонными. В первую очередь надо уничтожить осадные машины и, если повезет, добраться до Батыя и грохнуть, извиняюсь, лишить его вражье величество жизни. Сегодня взяли мы в бою знатного пленника, нойона, князька татарского. Воевода Симеон его своей палицей ошеломил, вот мы его беспамятного в город и притащили. Пленника этого Ганхуяг зовут.

– Тьфу ты, имена то у них какие поганые, – не удержался один из бояр.

– Какие есть. Имя это, с его слов, по-русски можно истолковать как «стальная кольчуга».

– И что же этот, как его, Ганэ-э, прости Господи, Кольчуга?

– А то, что видел я прежде этого Ганхуяга в Смоленске. Не в первый раз ему в плен русский попадать. Так вот, учинили мы ему допрос с пристрастием и спросили, как добраться до Батыя. Оказалось, что малыми силами или в одиночку к нему не пробиться. Отборные воины охраняют его день и ночь: во время советов, приемов и сна. Живет и спит он в середине стана. У него три юрты, и каждую ночь он спит в одной из них, а в какой, неизвестно. Юрты эти охраняют три кольца воинов. Ганхуяг сказал, что Батый опасается за свою жизнь, поскольку у него враги не только среди русских имеются, но и среди своих. Опять же, не забыл он и про неудачное прошлое наше покушение на него. В общем, достать царя татарского очень непросто, о том мне прежде еще сам смоленский сотник Меркурий рассказывал, а потому, думаю, пробиваться к нему надо большим отрядом. Вот и можно попробовать это сотворить во время вылазки. Возможно, что татары, оставшись без предводителя, уйдут от города.

Воевода Симеон, с перевязанной головой и рукой, возразил:

– Это вряд ли. Свято место пусто не бывает, убьешь Батыя, найдут другого вожака, однако попробовать можно. Глядишь, и сподобит Господь свершить дело славное и спасти город.

Симеона поддержал приглашенный на совет князем Василием отец Виссарион:

– Это верно воевода молвит, тут, как в сказах, одну голову у змея многоглавого отрубишь, другая появится. Однако вылазку делать надо и змея этого в сердце бить. В орудиях метательных таится для нас великая опасность. Главное – их уничтожить, а уж с Батыем поганым, как получится.

Подумали, потолковали, на том и порешили. В особый отряд отобрали самых сильных и умелых в воинском деле, коих набралось триста человек. Аркадий невольно вспомнил рассказы Виссариона о царе Леониде и трехстах спартанцах. Возможно, их ждала та же судьба, они должны были использовать последний шанс спасти город. Остальных, раненых, немощных и два десятка княжеских дружинников, во главе с раненым воеводой Симеоном, оставили оборонять город. Старшим отряда, как автора плана действий, назначили Белозерова. Один из бояр возразил, ссылаясь на молодость Белозерова. Воевода его осадил:

– Не по возрасту судят, а по уму и опыту, а его у Аркадия предостаточно. Он под Смоленском татар бил и здесь с нами плечо к плечу стоял супротив ворога. Если бы не он, то не стоять мне сейчас перед вами. О том молчу, сколько советов его в пользу пошло, да и очи у него имеются, в коих ночью словно днем видно. А посему ему надобно воинов на поганых вести. На него вся надежда. Ему ныне быть воеводой Козельским!

С Симеоном согласился малолетний князь Василий, княжна и все остальные. Ближе к рассвету Аркадий повел воинов к татарскому стану.

* * *

Они появились из тумана, словно призраки. Татары, как и предполагалось, вылазки не ожидали, уверенные в том, что жители Козельска заняты укреплением стен, но они ошиблись. Караульные были ликвидированы без единого звука. Козельчане беззвучными тенями заскользили по вражескому лагерю, уничтожая спящих татар и щедро поливая родную землю кровью чужаков. Аркадий надеялся незаметно пробраться к юрте Батыя, но этого не случилось. Тревога поднялась, когда русские воины достигли метательных орудий. Теперь уже было не до хана Батыя. Аркадий сунул в костер заранее приготовленный просмоленный факел. То же начали делать и остальные воины. Сотни огненных цветков полетели в осадные машины, десятки топоров заработали, разрушая смертоносные конструкции. Как и под Смоленском, в татарском стане началась неразбериха. Этим воспользовались козельчане, повязав головы поверх шлемов белыми платками, чтобы в предутреннем сумраке отличать своих от чужих. Они с криками бросились на ошарашенного противника. Аркадий надеялся, что смоленский сценарий повторится, но в этот раз случилось иначе. С рассветом воины Бату-хана пришли в себя и стали отжимать отряд, в котором осталось чуть больше сотни бойцов, от города и теснить к реке.

Белозеров понял, что все кончено. Он бросил взгляд на серебристый браслет на правой руке. Стоило только повернуть испещренный знаками диск влево, нажать на изображение пирамиды, и он снова окажется в безопасности в своем времени. Но Аркадий Белозеров, сын ветерана войны в Афганистане, не мог себе позволить бросить боевых товарищей и сдаваться не собирался, несмотря на предложение татар. Один из них сообщил, что великодушный Бату-хан обещает сохранить храбрым русским воинам жизнь, если они сложат оружие, перейдут к нему на службу и уговорят козельчан сдать город. Аркадий посмотрел на направленные на них острия копий, сверкающие лезвия сабель, натянутые луки татар – смерть была всего в трех шагах. Белозеров обернулся к воинам своего отряда, громко произнес:

– Слушай меня! Бросайте оружие на землю!

Недоуменные, суровые, неприветливые взгляды соратников вперились в Аркадия. Утишив голос, он продолжил:

– Все, кроме засапожников, – отыскав глазами рыжеволосого козельчанина Мякиту, сказал. – Помнишь наш поединок и чему я тебя учил?

Окровавленное, испачканное грязью лицо Мякиты озарилось улыбкой:

– Помню.

– Раз помнишь, значит, знаешь, что делать, передай это другим. Действуем по моей команде, потом прорываемся к лесу.

Белозеров тоже вспомнил об иканцах, сотне уральских казаков, которые в декабре 1864 года три дня в окружении отбивались от десятитысячной армии кокандского правителя Алимкула, а потом пошли на прорыв к крепости Туркестан, где находился русский гарнизон. Части из героев удалось выжить. Надеялся на подобный исход и Аркадий.

К удовольствию татар, русские воины стали бросать оружие на землю. Когда половина из козельчан осталась безоружной, Аркадий вдруг громко скомандовал:

– Поехали! За мной!

Воины отряда Белозерова метнулись к татарам, стремительно сокращая расстояние. Теперь они были лицом к лицу с противником, вооруженным щитами, саблями, копьями и луками, бесполезными в ближнем бою. Хищно сверкнули на солнце ножи-засапожники, остро заточенные лезвия пронзали тела татар, резали горла. Кровавый след потянулся от реки к лесу. Козельчане шли на прорыв, но с каждым шагом их становилось все меньше. Аркадий с болью в душе понял, что до леса им добраться не удастся. Но именно оттуда, из леса, пришла неожиданная помощь. Конный отряд русских воинов, возглавляемый «лесным духом», бывшим морским пехотинцем Кириллом, с криком «Где мы – там победа!», издавая волчий вой, ударил неприятелю в тыл. Татары от неожиданности и суеверного страха попятились и расступились, освобождая козельчанам путь к спасению. Не иначе, к осажденным пришла немалая помощь, если урусуты осмелились напасть на столь большое войско. Они не знали, что это был всего лишь небольшой отряд под предводительством Кирилла Соколикова. Его-то и успел увидеть Аркадий Белозеров перед тем, как обессиленный упал на залитую кровью землю.